О счастье

Родился и вырос в сотне километров от моря, но всегда считал, что живу в степи, в месте, далеком от дуновения ночного бриза, крутых пенистых волн, морской соли на одежде. Ощущение морского простора появлялось в Севастополе, в походах по Балтике, Северному и Средиземному морям, в дрейфе по Восточно-Сибирскому, а тем паче, когда оказывался в Бискайском заливе, Тихом океане у Камчатки или буйном пространстве между южной оконечностью Африки и Антарктидой.

Дальние морские путешествия – это ностальгия по временам безоглядной и бесстрашной молодости, когда впереди еще вся жизнь, а судьба подарила возможность увидеть мир. Мудрость, житейская уравновешенность и более реалистическая оценка малой родины появляются с годами и тогда, попадая на берег Азовского моря, которое плещется в часе езды от твоего дома, ловя свежий ветер Меотиды, понимаешь, что оно не менее море, чем любое из ранее тобой увиденных, и линия азовского морского горизонта, если оказываешь в нескольких километрах от берега, сворачивается в такой же бесконечный круг, как в середине Атлантики.

КАМЧАТКА

СЕВАСТОПОЛЬ

ВОСТОЧНО-СИБИРСКОЕ МОРЕ

МОРЕ УЭДДЕЛЛА

Сегодня я абсолютно сухопутный человек. Однако, попадая на Кривую косу у Седово, тоньше чувствую особый морской колорит Азовья и получаю истинное удовольствие от общения с морем. Песчаные пляжи косы тянутся вдоль кромки воды долгие четыре километра, пока не достигают ее оконечности. Вода цвета сильно разбавленного кофе. Стена камыша оконтуривает неширокую полоску пляжа справа. Легкое волнение по косой накатывает на песок, слегка пенясь набегая, и покрываясь мелкими пузырьками на откате. Крупные белые чайки быстро перебирают ножками, выгоняя мелких рачков из мокрого песка и, торопясь, быстро их склевывают. Черные бакланы у кромки воды, раскинув крылья, «сушат весла» после очередного ныряния за добычей. Баклан — необходимый спутник гнездящихся здесь пеликанов. Над камышами парит лунь, острым взглядом выискивая добычу. Под ногами тут и там разбросаны куски обкатанной волнами керамики, как правило, черепки современных горшков, но бывает, что море выбрасывает на берег и античные артефакты. Кустики морского синеголовника возвышаются над песчано-ракушечной поверхностью, а между ними покоятся скелеты азовок и бакланов да изредка россыпи гильз калибра 5,45. Война не так давно переместилась далеко на запад, и следы боев встречаются повсеместно. На самом краю косы в тихую погоду видна четкая граница между мористой и прибрежной частями акватории. Та, что в сторону моря — мутная кофейного цвета, та, что обращена к берегу – искрится синевой. Секрет здесь в том, что сразу за косой дно резко заглубляется и появляются прозрачность и синева, не замутненные песком, как это бывает на мелководье.

БАКЛАНЫ

ЛУНЬ

СИНЕГОЛОВНИК МОРСКОЙ

5,45

Как известно, береговая линия Азовского моря и выступающих кос весьма подвижна, ветровые течения перемещают эту линию, намывая новые берега и растворяя в море старые. Сегодня Кривая коса и окружающие ее лиман и бакаи являются пристанищем для огромного множества гидрофильных птиц, половина из которых являются редкими и занесены в красные книги разного уровня, а скажем, кудрявый пеликан – глобально уязвимый вид – прилетает каждое лето на Кривую, чтобы вывести потомство. Кривая коса — единственное достоверно установленное место гнездования этого редкого вида на всем Азово-Черноморском побережье от устья Дуная до устья Дона.

КУДРЯВЫЙ ПЕЛИКАН (фото Г. Молодан)
На полукруглом горизонте заметны несколько судов, направляющихся из Мариуполя в Таганрог или возвращающихся назад. Мысли снова уносят в прошлое, в далекие страны, бурные воды Южной Атлантики, заторошенные снежные равнины Полярного бассейна. Впереди неспешной трусцой бежит огромный рыжий пес, мой постоянный спутник прогулок по косе. Ветер треплет его огненную шерсть, волны смывают дорожку следов на песке, бакланы вежливо уступают дорогу, день яркий и солнечный – что еще нужно для счастья. Как оказывается, оно не за горизонтом, а совсем рядом, нужно только научиться его чувствовать.

Роман Кишкань

июль 2024