Пушкин в Приазовье

Впервые Пушкин побывал в наших краях вскоре после того, как разъяренный колкими политическими эпиграммами и свободолюбивыми стихами поэта Александр I решил выслать его по этапу на поселенье в Сибирь или в Соловецкий монастырь и, лишь благодаря заступничеству друзей Пушкина, изменил место ссылки — на юг России. Пушкина направили на службу в Екатеринослав в канцелярию Главного попечителя южных колонистов Инзова. Это было в 1820 г.

Вскоре в Екатеринослав приехала дружески относившаяся к Пушкину семья Раевских: старик генерал Раевский, младший сын Николай и дочери Мария и Софья. Они разыскали поэта где-то на окраине города, в бедной хате, больного, в лихорадочном бреду. Уговорив Инзова разрешить его новому подчиненному, больному Пушкину, отпуск, Раевские в начале июня вместе с поэтом отправились в каретах на Кавказ.Основным источником для определения маршрута Пушкина в этом путешествии являются письма Н. Н. Раевского к одной из дочерей, Екатерине Николаевне, представляющие собой «путевой журнал» генерала. В письме, писанном 13 июня 1820 г. в Горячеводске (ныне часть Пятигорска), передавая дорожные впечатления, Раевский сообщает, что из Екатеринослава ехал он по Мариупольской дороге, совершив переправу через Днепр при деревне Нейенбург (немецкая колония):

«Тут Днепр только что перешел свои пороги, посреди его — каменные острова с лесом, весьма возвышенные, берега также местами лесные; словом, виды необыкновенно живописные… За рекой мы углубились в степи, ровные, одинакие, без всякой перемены и предмета, на котором бы мог взор путешествующего остановиться; земли, способные к плодородию, но безводные и посему мало заселенные. Они отличаются… множеством травы, ковылем называемой, которую и скот пасущийся в пищу не употребляет, как будто бы почитает единственное их украшение. Надобно признаться, что при восходе или захождении солнца, когда смотришь на траву против оного, то представляется тебе чистого серебра волнующееся море».

Кортеж Раевских являл собой эффектное и внушительное зрелище. Помимо Пушкина, с семьей Раевских ехали военный врач, состоявший при генерале, доктор Рудыковский, англичанка мисс Мятен и русская няня девиц Раевских, а также «компаньонка» Анна Ивановна (крестница генерала), «родом татарка, удержавшая в выговоре и лице свое восточное происхождение». Все это общество и прислуга с вещами и утварью расположились в нескольких экипажах. Две кареты были заняты стариком-генералом, доктором, женщинами и детьми, а Пушкин с младшим Раевским уселись в коляску. Ехать предстояло несколько дней, и Раевские позаботились о необходимом путевом комфорте и об охране. Последняя, как мера предосторожности, была тем более необходима, что уже в Екатеринославе Раевские узнали о крестьянских «волнениях», охвативших юг России. Слышал о них и Пушкин.

Несмотря на предупреждения о «дорожных опасностях», Пушкин был рад этой поездке. Она обещала приятную новизну кавказских впечатлений. Но ехать было тяжело: трясла лихорадка.

Как ни крепился Пушкин, а нещадные мучительные приступы заставили его подчиниться приказу генерала Раевского и перебраться к нему в карету. «Я — писал потом Пушкин брату (24 сентября 1820 г.) — лег в коляску больной: через неделю вылечился». Быть может, помог режим строгого Рудыковского, который настойчиво кормил Пушкина горькими микстурами и хиной. Но лихорадка потом не раз возвращалась.

Почтовые станции и местные власти были предупреждены о поездке Раевского; репутация славного боевого генерала, участника Отечественной войны, обеспечивала ему быстроту путешествия; на почтовых станциях ждали заготовленные для него лошади. Как сообщает Бартенев, «путешественников наших встречали с большим почетом», в некоторых городах «славному защитнику отечества» были организованы встречи с хлебом-солью.

Почтовый тракт, которым ехали Раевские и Пушкин, шел через Мариуполь. «Близ Мариуполя — писал Н. Н. Раевский дочери — открыли глаза наши — Азовское море. Мариуполь, как и Таганрог, не имеет пристани, но суда пристают по глубине ближе к берегу. 40- лет как населен он одними греками, торгуют много хлебом, скотом, в 120-ти верстах от Таганрога, окружены землями плодородными, а хлеб, то-есть, пшеница, и в теперешнее дешевое время продается до 16-ти рублей. На первой почте за Мариуполем встретили мы жену Гаевского (жена управляющего феодосийской складочной таможней Павла Васильевича Гаевского), которая дожидалась меня трое суток и отправилась к мужу; ей не дали лошадей, для меня приготовленных. Она зато приготовила нам завтрак; мы поели, я написал с нею вам письма, и поехали».

Путь к Таганрогу шел на близком расстоянии от моря. В одном месте — это могло быть (как предполагает П. П. Филевский) у той части берега, где потом была выстроена станица Ново-Николаевская (сегодня Новоазовск), или дальше, вблизи от буйной Лакедемоновки — экипажи пошли вдоль самого берега.

Вот такой крутой и обрывистый берег у Азовского моря вблизи Новоазовска (тогда станицы Новониколаевской). Место, где дорога из Мариуполя в Таганрог проходит по самому берегу — только в районе Кривокосского лимана, где берег становится пологим. Кто знает, возможно, сюжет с вековым дубом у Лукоморья из «Руслана и Людмилы» возник именно в этом месте?

Ранним утром 5 июня кортеж Раевских въезжал в Таганрог. В каком виде предстал Таганрог глазам Пушкина? «Город на хорошем месте — записал свои впечатления о Таганроге Н. Н. Раевский — строением бедный, много домов, покрытых соломой, но торговлей богат и обыкновенно вдвое приносит правительству против Одессы. Способов ей не дают, купцы разных наций не имеют общественного духа, от сего нет никакого общественного заведения…» Раевский отмечал отсутствие пристани в Таганроге: «по мелководию суда до берега далеко не доходят, а при мне сгружали и нагружали оные на подмощенных телегах, которые лошади, в воде по горло, подвозили к судам».

Впрочем, тогдашний Ростов был малоинтересен для путешественников. Выросший из основанного в 1749 г. торгового поселения «Темерницкая таможня», он не имел еще того значения, какое приобрел позже, к тридцатым, а особенно к шестидесятым годам.

Неудивительно, что и в «журнале» генерала Раевского, фиксировавшего важнейшие путевые наблюдения, рядом с Ростовом, не вызвавшим никаких этнографических замечаний, заняла свое место Нахичевань, на осмотр которой Раевские и Пушкин уделили часть дня б июня. «За крепостью — писал Раевский — есть другой форштат, или город армянский, Нахичевань называемый, пространный, многолюдный и торговлей весьма богатый. Образ жизни, строенье, лица, одеянье — все оригинальное».

Тогдашняя Нахичевань была действительно живым, бойким и оригинальным городком, расположенным у берега Дона и населенным (количество жителей в Нахичевани 1820 г. приближалось к десяти тысячам) исключительно армянами, этнографическое своеобразие которых не могло не остановить внимания наших путешественников.

Проехав Нахичевань, Раевские и Пушкин добрались к ночи до Аксая. Аксайская станица, в прежние времена оспаривавшая у будущего Новочеркасска право стать местом для нового центра Земли войска Донского, ко времени посещения ее Пушкиным была еще бойким, хорошо заселенным торговым местом, лежавшим у переправы через Дон.

В Аксае Раевские и Пушкин остановились на ночлег. Раевский лишь отметил в путевом журнале, что Аксай расположен «на устье реки Аксай, вверх по которой в 35-ти верстах перенесена столица донских казаков и названа Новым Черкасском. В Аксаях должен был и — пишет Раевский — переправляться через Дон». Донским атаманом был в то время Адриан Карпович Денисов, которого Раевский знал еще по польскому походу. Раевский решил навестить старого знакомого и из Аксая послал к нему в Новочеркасск с нарочным письмо, в котором извещал, что завтра „со всей гурьбой» будет у него обедать.

Отобедав у Денисова, они вскоре выехали в шлюпке назад. Ехали вдоль берега «с разнообразными долинами, холмами, рощами, виноградными садами» — все были восхищены этим видом «степного уголка земного шара». «Ты можешь — писал Раевский дочери — легко представить чувства смотрящего на сии картины человека, коего сердце к приятным чувствам открыто быть может!».

По берегу Дона разбросались дачи. Среди них находилась и дача Екатерины Дмитриевны Орловой, второй жены наказного атамана Донского войска (с 1797 г.) В. П. Орлова (ум. в 1801 г.), урожденной Иловайской. Подъехав к этой даче, наши путешественники вышли на берег. «На пути — писал Раевский — «спросив на даче граф. Кат. Дмитр. Орловой, вдовы атамана, тещи Палена, и узнав, что с час как приехал сосед наш Орлов Алексей Петрович, который теперь здесь на водах, мы вышли на берег, я с ним повидался» (Генерал-майор А. П. Орлов до 1809 г. был командиром лейб-гвардии казачьего полка и имел земли в районе нынешнего города Шахтерска — пос. Алексеево-Орловка).

Дальнейший путь происходил уже вечером. Все ощутительнее становилась сырость, а Пушкин поехал без шинели. В Аксай вернулись поздно ночью. Пушкина трясла лихорадка. Рудыковский укоризненно напомнил, что Пушкин не внял его советам надеть шинель. К тому же — вспоминал потом Рудыковский — «на Дону мы обедали у атамана Денисова. Пушкин меня не послушался: покушал бланманже и снова заболел.

— Доктор, помогите!
— Пушкин, слушайтесь!
— Буду, буду!  Опять микстура, опять пароксизмы и гримасы
— Не ходите, не ездите без шинели.
— «Жарко, мочи нет.
— Лучше, чем лихорадка.
— Нет, уж лучше лихорадка. Опять сильные пароксизмы.
— Доктор, я болен.
— Потому что упрямы.
— Слушайтесь!
— Буду, буду!
И Пушкин выздоровел».

На другой день после визита в Новочеркасск, Раевские с Пушкиным — исключительно ради этнографической своей любознательности — в шлюпке совершили поездку в старый центр войска Донского — Старый Черкасск. «Низложенная» в 1806 г. атаманом Платовым старая столица войска Донского к 1820 г. представляла живой памятник исторического прошлого казачества. Поводом для перенесения «столицы» послужило неблагоустройство Черкасска.

Затем, переправившись на левый берег Дона, „сели в кареты и пустились в путь, 200 верст ехали землями, принадлежащими донскому войску, кои в мое время,- пишет Н. Раевский,- равно и 170 верст Кавказской губернии, до называемой Донской крепости, составляли степь безводную и необитаемую, и на всем сем расстоянии, кроме одних землянок, ничего не было, ныне ж нашел я большие селенья, колодцы, пруды, и все необходимо нужное для жизни проезжающего». 9 июня Раевские прибыли в Ставрополь и, проехав далее, ночевали, не доезжая Георгиевска. 10 июня Пушкин был в Георгиевске, 11-го — в Горячеводске, где и прожил до 5 августа.

Использованы материалы страницы. 

Видео по теме Приазовья.